Когда в ноябре 1830 г. жители Варшавы подняли восстание против самодержавной царской власти и потребовали новых свобод для Польши, исчезнувшей с 1795 г. с политической карты Европы, ощущение наэлектризованности затронуло не только их польских соотечественников. Жители «Прусселандии», находящейся от Варшавы всего лишь в нескольких дюжинах километров, следили за событиями со смешанными чувствами.
В то время, когда в Варшаве разразилось ноябрьское восстание, я был в Кенигсберге на пути из богемской Праги в Вильнюс. Промежуточная остановка продлилась гораздо дольше – несколько месяцев, но благодаря ей я получил возможность узнать местную ситуацию и взгляды тамошнего населения. Как изменились и город, и его жители, когда пришло известие о начале революции в Варшаве! Немцы не знали, что они должны делать и бегали от дома к дому, чтобы узнать максимум подробностей об этом удивительном событии: о восстании маленькой Польши против огромного и сильного великана, русского царя.
На Францёзише штрассе в Кенигсберге размещалась кондитерская, основанная швейцарцем по имени Зигель. Он немного владел польским, кроме того, его дела были связаны с Польшей, поэтому он получал все ежедневные газеты из Варшавы и Вильнюса. И только из этих польских газет, прежде всего, варшавских, можно было получить актуальные сообщения об этом удивительном событии, поэтому кондитерская была переполнена немцами, которые настойчиво стремились узнать новости из Варшавы. Господин Зигель был не в состоянии оправдать ожидания своих посетителей, число которых в эти дни так стремительно возросло, что почти сравнялось с сотней тысяч всего кенигсбергского населения. Поэтому меня и моего друга, товарища по учебе и спутника в этом путешествии Адама Понятовского, попросили помочь хозяину дома. Ни я, ни мой коллега не могли отказать немцам в такой услуге, поэтому под громкие дружеские приветствия нас сопроводили к кондитерской Зигеля и усадили в кресла на возвышении, чтобы мы могли вступить в разговор с гостями заведения.
Задачу перевода для немцев польских газет мы выполняли несколько дней, при этом возбуждение и страх немцев не уменьшались. Страх? Почему? Несколько раз я задавал себе этот вопрос и нашел только один ответ - наше восстание могло бы спровоцировать войну и тем самым нанести ущерб торговым интересам немцев. Среди них были некоторые, кто радовался происходящему: из симпатии к нам? Вовсе нет – они рассчитывали на то, что в возникшем беспорядке, особенно на русской границе, можно легче заниматься контрабандой и получить большую прибыль. Были и те немногие, кто желал нам успеха; однако несравнимо большим было число тех, кто предсказывал печальный исход нашего дела.
Источник: Из сборника документов Луиджи Лигежа Ниварович
Alojzy Ligęza Niewiarowicz: Ze wspomnień, in: Zbiór pamiętników do historyi powstania polskiego z roku 1830-1831, Lwów 1882, S. 458-459.