Как складывалась судьба тех немцев, которые остались после 1945 г. в превратившейся отныне в польскую «Прусселандии»? Католический церковный служка Йоханнес Германн рассказывает о мощных изменениях, которые были спровоцированы введением польского языка и польских культурных традиций, но в равной степени и коммунистической системы.
Сообщение Иоханна Германна:

Постепенно нормализовалась и религиозная жизнь. Хотя в 1945 г. проповеди проходили уже не на немецком, а только на польском, но отец Барковски по меньшей мере читал Евангелие не только на польском, но и на немецком.

С 1946 г. и это было запрещено. Немецкие вечерние мессы, которые еще до весны 1946 г. служились в церкви Святого Якова в Алленштайне, отныне были разом запрещены. Мы, немцы, покорились судьбе, но для нас детей, не имевших представления о политике, это не было проблемой. По прошествии одного года мы уже немного овладели польским, так что мы пели польские церковные песни, которые по большей части были очень мелодичными, особенно рождественские гимны.

А вот что нам немцам казалось в церкви чуждым, так это польский национализм, который был и до сих пор остается уникальной чертой польской церкви. Если звучал «церковный национальный гимн» «Боже, храни Польшу»  [Boże coś Polskę...], мои уста оставались немыми. Столь же тяжело мне давалось произнесение ответов во время общей молитвы Богоматери: «Владычица польской кроны, проси за нас!»  Только когда мне стала известна историческая основа этой молитвы, я смог на нее отвечать.

Мы исповедовались тогда еще у многочисленных немецких пасторов на нашем родном языке. В Бертунге (пол. – Бартаг) я не слышал, чтобы кому-то было отказано в немецкой исповеди у священника,  в других местах это случалось. Весной 1946 г. нам уже стало ясно, что нами управляет не свободная демократическая Польша, а коммунисты. Я помню, как в одно из воскресений было зачитано пасторское письмо польской епископской конференции, протестующей против этих интриг. Священник, читающий обращение, был прерван женщиной с задней скамьи, которая запела религиозную песню «Мы хотим Бога» [My chcemy Boga], вся община подхватила в полный голос эту песню, пропев все строки. Только в этот момент я осознал серьезность момента и периода в целом.

Прояви активность


Источник: Из публикации: Послевоенная повседневность в Восточной Пруссии. Воспоминания немцев, поляков и украинцев / под ред. Ганса-Юргена Карпа и Роберта Трабы